Неточные совпадения
И, вновь перебрав условия дуэли, развода, разлуки и вновь отвергнув их, Алексей Александрович убедился, что выход был только один — удержать ее при себе, скрыв от света случившееся и употребив все зависящие
меры для прекращения связи и, главное, — в чем самому себе он не признавался — для
наказания ее.
Мера оригинальная и, вероятно, унаследованная от татар, употребляемая в предупреждение побегов и показывающая, больше телесных
наказаний, всю
меру презрения к человеческому достоинству со стороны русского законодательства.
Это каторжный, старик, который с первого же дня приезда своего на Сахалин отказался работать, и перед его непобедимым, чисто звериным упрямством спасовали все принудительные
меры; его сажали в темную, несколько раз секли, но он стоически выдерживал
наказание и после каждой экзекуции восклицал: «А все-таки я не буду работать!» Повозились с ним и в конце концов бросили.
Вообще говоря, репрессивные
меры в борьбе с побегами не имеют будущности, они сильно расходятся с идеалами нашего законодательства, которое в
наказании видит прежде всего средство к исправлению.
Вот как описывает это начальник острова: «Начальник Корсаковского округа доложил мне, между прочим, о крайне серьезном случае превышения власти, которое позволил себе (имярек) и которое состояло в жестоком телесном
наказании некоторых поселенцев и в
мере, далеко превышающей законом установленную норму.
Минут через двадцать прочтено было и помилование, и назначена другая степень
наказания; но, однако же, в промежутке между двумя приговорами, двадцать минут, или по крайней
мере четверть часа, он прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет.
— Проповедник Бурдалу, так тот не пощадил бы человека, а вы пощадили человека и рассудили меня по-человечески! В
наказание себе и чтобы показать, что я тронут, не хочу ста пятидесяти рублей, дайте мне только двадцать пять рублей, и довольно! Вот всё, что мне надо, по крайней
мере на две недели. Раньше двух недель за деньгами не приду. Хотел Агашку побаловать, да не стоит она того. О, милый князь, благослови вас господь!
— По уставу 1839 г. высшей
мерой телесного
наказания был приговор к шести тысячам шпицрутенов.
Во Франции, на юге ее, возникла в последнее время община людей, носящих название гинчистов, Hinschist (сведения эти взяты из «Peace Herold», 1891 г., июль), члены которой отказываются на основании христианского исповедания от исполнения воинской повинности и сначала зачислялись в госпитали, но теперь, по
мере увеличения их, подвергаются
наказаниям за неповиновение, но все-таки не берут в руки оружия.
Тамошние начальники прибегнули к строжайшим
мерам для прекращения мятежа; но
наказания уже не могли смирить ожесточенных.
У нас было поверье, что для того чтобы избежать
наказания или чтобы оно, по крайней
мере, было легче, надо было читать про себя эту молитву.
Имена их, вероятно, передадутся истории, так как они впервые запротестовали против уничтожения в России телесного
наказания и считают его одною из необходимых
мер нравственного исправления.
Причем в определении
меры этого
наказания была установлена оригинальная постепенность: если кадет изобличался в прозаическом авторстве (конечно, смирного содержания), то ему давали двадцать пять ударов, а если он согрешил стихом, то вдвое.
По крайней
мере мне было стыдно все время, как я писал эту повесть: стало быть, это уж не литература, а исправительное
наказание.
Вытерпливай
наказание в
мере, числе и виде, какое соблаговолит назначить премудрое правосудие его, и не смей ни малейше и никогда возроптать и попрекословить.
Враг всяких принудительных
мер, Овэн уничтожил все
наказания и взыскания, до того времени употреблявшиеся на фабрике.
До этого времени, по мнению Бока, можно ещё допустить награды и
наказания, даже телесные; но новее не как разумную педагогическую
меру, a единственно в уважение того, что у дитяти не развиты ещё органы разумной деятельности, и животная непосредственность преобладает.
Вздохнул ли бы, по крайней
мере, его превосходительство о напрасно загубленной жизни этого «по недоразумению» сосланного молодого человека, подумал ли бы, что ряд тюрем, ссылок, наконец, смерть от пули — слишком суровое
наказание за все, что прочитано только в сердце молодого студента да еще плохо прочитано полуграмотным шпионом?..
«Есть люди, которые должны трудиться для того, чтобы я мог жить в довольстве и спокойствии; если они этого не делают, я должен принудить их, — а самая лучшая принудительная
мера — собственноручная расправа с личностью или же телесное
наказание более солидного характера, иногда даже с «кошечками», как у Михаила Максимыча».
Румянцев. Помилуйте, Андрей Дементьич, за что же вы так поступаете со мною? Жена, это не в пример хуже даже девицы. Девица отшлепала по щекам и прощай, по крайней
мере, а у жены я весь век под руками, за что же такое
наказание?
«Если и в настоящее время у некоторых людей, проводящих эту тяжелую жизнь тленной плоти, тело во многих движениях и расположениях сверх обыкновенной естественной
меры оказывает удивительную покорность, то какое основание мы имеем не верить, что до греха, неповиновения и
наказания человек;·, повреждением человеческие члены могли служить человеческой воле для размножения потомства без всякой похоти?» Тогда «муж мог сеять потомство, а жена воспринимать своими детородными членами, приводимыми в движение, когда нужно и насколько нужно, посредством воли, без всякого возбуждения похоти» [De civ. Dei, XIV, 23, 17, 24.]
— Будь это с другим капитаном, я, братцы, чарок десять выдул бы, — хвалился Ковшиков потом на баке. — Небось не смотрел бы этому винцу в глаза. А главная причина — не хотел огорчать нашего голубя… Уж очень он добер до нашего брата… И ведь пришло же в голову чем пронять!.. Поди ж ты… Я, братцы, полагал, что по крайней
мере в карцырь посадит на хлеб, на воду да прикажет не берег не пускать, а он что выдумал?!. Первый раз, братцы, такое
наказание вижу!
«Вот глупый мальчишка! Берет на себя чужую вину! — вихрем пронеслось в её мыслях. — Что же, тем лучше! Пускай! По крайней
мере, это избавит меня от нового
наказания», — беспечно решила девочка.
Здесь видна тотчас цель строгих
мер, убеждение в справедливости их; здесь
наказания делаются явно, без всяких утонченностей.
— Надо, чтобы князь окончил жизнь самоубийством, или, по крайней
мере, был признан самоубийцей. Тогда, на основании 1472 ст. Уложения о
наказаниях, духовное завещание его будет сочтено ничтожным. Этого только нам и надо.
Он совершенно забыл о нем, иначе бы он давно уже облегчил его участь… Устранить его для пользы дела, дела великого — таковым считал граф Аракчеев созданные им военные поселения — было необходимо, но
наказание через
меру не было в правилах Алексея Андреевича.
Это-то обстоятельство и позволяет мне поднять свой голос в защиту маркиза де Траверсе и если не требовать от суда полнейшего его оправдания по этому пункту обвинения, то ходатайствовать о снисхождении и о назначении ему
наказания в низшей
мере.
Она была защитницей за всех провинившихся перед строгим и взыскательным Федором Николаевичем, вынесшим из пройденной им суровой солдатской школы склонность к крутым
мерам и жестоким
наказаниям виноватого, что служило, по его мнению, лучшим средством сохранения домашней дисциплины.
Последняя, чтобы остаться в Брюсселе, а первый в надежде добиться оправдательного приговора по делу о ношении им чужого имени и во всяком случае уменьшения
наказания, так как суд приговорил его к высшей
мере, указанной в законе.
Что после этого могу я сказать? Мне кажется, что всякое
наказание, к какому будет приговорен подсудимый здесь, во Франции, для него будет благодеянием. Всякий человек прежде всего дорожит жизнью, и чем больше срок тюремного заключения назначен будет судом подсудимому, тем дальше оттянется для него роковая минута. А потому прошу суд назначить ему
наказание в высшей
мере, указанной в законе, за оскорбление действием служащих при исполнении служебных обязанностей.
Я полагал бы назначить Николаю Савину
наказание в высшей
мере, так как он уже не впервые оказывает сопротивление властям и оскорбляет их, как в России, так и во Франции, что видно из приложенной к делу переписки. Относительно же Мадлен де Менен, в виду ее молодости и доказанного раздражения, я полагал бы возможным дать ей снисхождение.
Он сказал им, что немедленно будут приняты
меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что
наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имени должны быть учреждены больницы, приюты и школы.
Иначе не хотел дать ему причастия — и привел ему на то доводы от Писания, что неправая
мера бога гневает и может навлечь
наказание.
Все религиозные разномыслия смешали под общим названием раскола и лечили его одними лекарствами, большей частью такими, какие в медицине называются героическими, ибо кнута, ссылки, установленных Уложением, систематического распределения
наказаний раскольникам в известных 12 статьях царевны Софии, крутых
мер Петра I и пр. т. п., конечно, нельзя не назвать лекарствами сильными, героическими.
Меры генерала Баранова «в
наказании разговоров» производили в большой публике впечатление не особенно сильное и неясное; многие не могли взять в толк: отчего одного разговорщика довольно только высечь, а другого надо еще отдать в санитары, а третьего — «повесить» или, по простонародному выражению, «удавить».
Так и тем, кои так дерзки, что готовы выколоть у других глаза, определил
наказание с тою целью, что если они по доброй воле не захотят удержаться от сей жестокости, то, по крайней
мере, страх препятствовал бы им отнимать зрение у ближних.
Какие же
меры в этом положении могут казаться самыми надежными и действительными? Их, кажется, две: 1) лучшее обеспечение православного духовенства, при котором оно не было бы вынуждено прибегать к унизительным поборам, роняющим его во мнении прихожан, и 2) более совершенный суд, при коем правый человек мог бы бестрепетно доказывать свою правоту, а виновный — принять
наказание, сообразное действительной
мере его вины, как следует по закону, а не по произволу.
Они говорят: «Само собой разумеется, что все эти заповеди о терпении обид, об отречении от возмездия, как направленные собственно против иудейской любомстительности, не исключают не только общественных
мер к ограничению зла и
наказанию делающих зло, но и частных, личных усилий и забот каждого человека о ненарушимости правды, о вразумлении обидчиков, о прекращении для злонамеренных возможности вредить другим; ибо иначе самые духовные законы спасителя по-иудейски обратились бы только в букву, могущую послужить к успехам зла и подавлению добродетели.